Space: сто одна история Сюрреализма - Рим Дик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В следующей спичечная коробка была заполнена океаном. На лодке кто-то сидел и черпал руками воду и пил, оглядывался и плакал, и не мог найти себе места. Его всё время тошнило на воду, солнце жарило, ветра не было. От головокружения и галлюцинаций по океану бегали киты с тростью с сумочкой льда за пазухой. За ними шли слоны с бассейном на спине, где купались в шоколадном коктейле бутылочки с газированной водой. А где-то вдали должен был находиться остров, на котором человека на лодке ждала еда, но куда он не мог никак доплыть. Чем больше он ударял по воде и приближался к нему, тем дальше уплывал. Звали его Робинфон Круто.
В сто сороковом ящике же из спички обитал Чарльз Чаплинский от шуток и кривляний которого собравшиеся на стадионе люди не смеялись и кидались пустыми стаканами из-под воды. Это было самое страшное для комика, найти десять тысяч человек в мире, которым не смешно от того, чем комик занимается. Но на стульях сидели надувные люди, голоса отвращения из которых издавал свист ветра между ними. Он никому не был интересен. Печален был лик его, и слёзы канавы на лице выгравированы болью.
В другой коробочке сидел Александро Флейминкс придумавший пенициллин, но видящий на телевизоре совсем обратное. Люди после принятия таблетки умирали. Но каждый раз, когда у него открывалась язва, лекарство помогало, но только ему. И голод по жизни и желание помочь другим было сильнее, чем что-либо в его жизни, но он не мог ничего с этим поделать, и так получалось, что он убивал людей больше, чем испанка и малярия.
В триста девяноста второй комнате обитал Никофлай Котоперник, видевший, как люди считают, что земля является центром вселенной до сих пор. Его открытие никто не прочитал и не опубликовал, а рассуждения опровергли. Люди — это центр цивилизации всей вселенной. Не может быть, чтобы человечество вращалось вокруг какого-то там солнца. Котоперник так злился от этого, из-за глупости человеческой, которые могли и сами проверить его теории и доказательства, но те предпочитали ничем не заниматься. К тому же, не так оно и было важно кто и где вращается, если жизнь не обрывалась, а по крану текла вода, а на полях росли кукурузы.
Майкл Фарандей жил в одном из таких мест, Деффо и Чертчилль, и Кантт и множество других людей, как Эйзенштайн и Накалфилион, предводитель карликов. Бывали тут и Александр Сергеевич Пукукушкин, Михаэль Легромонтов, Лев Тосолстой. Каждый имел свой грех и воспоминания, от которых им было стыдно и больно. К примеру, Тосолстой не мог закончить свою книгу и после смерти, Пукукушкин не мог зарядить револьвер, а Легромонтов не стал героем нашего времени.
Боль и страдания обитали на этой планете, и каждый кто посещал мог забрать с собой пять неназванных коробок места которым, якобы здесь нет, и поселить в другой планете, которую спасающий посчитает необходимым. Мы с собой взяли несколько, и раскидали по городам и по разным планетам.
В мире, где обитали только стрекозы, мы оставили мальчика с пальчика, в стране мармеладных людей и животных, нам пришлось выпустить Мишку Гамми, а на трёх других местах из коробки вышел Дракула, Миямото Мусаси и Иван грозный. Она сначала начали драться между собой, но затем поняли, что планет тут три, и между каждым из них тянется мост. И они разделились и захватили каждый свой мир. Видимо, не столь много зла они натворили, чтобы попасть в ад. Но это уже не нам решать, пусть живут до смерти.
И вот, наши усталые двигатели пространства приближаются к месту для отдыха. Планета будущего, где по облакам летают настоящие машины, по земле ходят киборги и андроиды, а животные умеют разговаривать и пьют алкоголь. У каждого существа здесь есть разум, каждый из них личность. Вряд ли они нас замечают, но каково же это наслаждение быть неувиденным, отдохнуть и перенять знания здешних мест. По крайней мере, из-за того, что наша фотоновая планета вибрирует на другой частоте и может видеть отрезки времени будущего и прошлого одновременно, за несколько секунд нам удаётся изучить всё, что нам требуется и запастись энергией для дальнейшего путешествия.
Сколько всего ещё впереди, сколько планет…
Я встрепенулся. Стук в дверь разбудил меня, и я открываю глаза и снова попадаю в реальность и скидываю с себя одеяло из ската. Рассвет уже был, а на пороге стоит гриб с жёлтой шляпой и приветствует меня, заходит в дом и спускается в погреб, о котором я даже не подозревал, и выводит за ручку со сто и более маленьких грибочков с разноцветными шляпками. Как оказалось это его дети, что случайно ветром занесло сюда во время формирования планеты. Сняв шляпку поверх своей шляпки, гриб поблагодарил меня, попрощался и ушёл. Видно было, как переходя дорогу, он поднялся на дерево и сменил цвет шляпы на красный и автомобили остановились, а дети перебежали на другую сторону, а затем и он, в конце сменившись в зелёный. Я закрыл дверь и сел на стул, включив чайник и призадумался.
Рядом присел Рузвельт и похлопал по спине. Бармен налил нам по стакану молока, в котором брассом плавали пиявки опрыскивая её клубникой изо рта, и мы разговорились о жизни. Рузвельт перебежал по столу и сел напротив, свесил с них ноги и схватил меня за бородку и приблизил к себе. Я случайно чихнул из-за волоска, и Рузвельт полетел кувырком на пол, вытерся от соплей и залез обратно и начал ворчать. Затем подпрыгнул, взобрался на плечи и прошептал мне что-то странное на ухо. Он говорил на каком-то другом языке, я понятия не имел что оно значило. Повторив его слова вслух, передо мной открылся брешь между мирами, и из норы показалась мордочка крота, что махал мне рукой и звал с собой куда-то. Я не понял, огляделся и переспросил, показывая на себя пальцем, точно ли он за мной, на что он кивнул головой, и меня затянуло
